По доброй воле

Участие бизнеса в благотворительности чаще всего сводится к подаркам детям на Новый год и 1 июня — в День защиты детей. Как правило, регулярно помогают благотворительным фондам крупные предприниматели, закладывая в своих бюджетах социальные затраты. В России сложилась традиция, что подавляющая часть бюджета фондов (порядка 80–90%) — именно корпоративные пожертвования, остальное — взносы частных лиц. По другому принципу работают единицы. В то же время, если соотношение будет противоположным, фонды смогут обезопасить себя от резких экономических скачков — в условиях кризиса благотворительный бюджет одним из первых «идет под нож». Журнал «Эксперт-Сибирь» пообщался с руководителями сибирских благотворительных фондов и предпринимателями о том, кто и как «донорствует» в пользу людей, оказавшихся в тяжелой жизненной ситуации, что их мотивирует на это и какую выгоду они получают.

Решить две проблемы

Благотворительная помощь может быть самой разной — можно сделать подарок ребенку на праздник, а можно принять участие в социализации воспитанников детских домов или оплатить лечение. С проблемой незнания, как бизнес может стать филантропом, сталкиваются многие директора сибирских благотворительных фондов — это традиция повсеместная. «Детей-сирот с удовольствием заваливают подарками. Но ведь можно организовать для них систему профориентации и наставничества на предприятии — это принесло бы большую пользу», — считает исполнительный директор и куратор движения «Созвездие сердец» Маргарита Семикова. По ее опыту, сложности благотворительных организаций делятся на два типа: проблемы подопечных, которым нужна адресная помощь — например, льготный или бесплатный билет на самолет, чтобы съездить в Москву на лечение; и проблемы самого фонда. Они сводятся к тому, что деньги благотворители выдают сразу на подопечных, опуская то, что еще требуются финансы на зарплаты сотрудникам, коммунальные расходы, полиграфию. «Любая компания может предоставить профессио­нальные услуги на бесплатной основе — у нас так работает бухгалтер, юрист, программисты, переводчики. К сожалению, помощь именно фондам в Новосибирске не очень развита, но кто-то, например, помогает избежать психологического выгорания нашим фандрайзерам», — объясняет Маргарита Семикова.

Бизнес может помочь благотворительной организации разными способами: помимо традиционных финансовых вливаний можно задействовать имеющийся человеческий ресурс — сотрудники предприятий могут стать волонтерами и наставниками для несовершеннолетних из детских домой, предоставить услуги бухгалтера, специалиста по рекламе или дизайнера. В таких проектах участвует, например, новосибирская компания «БФК» — постоянный партнер сибирского детского благотворительного фонда «Солнечный город». «Тема благотворительности близка нашим сотрудникам уже не первый год. Принцип «благотворения» заложен в основу нашей корпоративной культуры, осознание и формирование которой началось в 1998 году. Основой благотворительной деятельности компании «БФК» было признано решение проблем детей, оставшихся без попечения родителей, детей-беспризорников, ветеранов Великой Отечественной войны. Также Попечительский Совет осуществляет финансовую и организационную поддержку социальных и культурных проектов, поддержка инициатив в области развития детского спорта составляет часть повседневной деятельности компании в сфере корпоративной социальной ответственности. Спонсорская помощь заключается как в финансовом сопровождении, так и в помощи продукцией компании — установке пластиковых окон. Нам важен не процесс «материального донорства», а конечный результат», — рассказывает руководитель направления корпоративной культуры компании «БФК» Ирина Сафонова.

Экономические перспективы

Однако самым популярным способом остается спонсорство. «Наш генеральный партнер — компания NL International — финансирует большинство программ фонда. Мы работаем со многими бизнес-структурами Новосибирска, с некоторыми уже долгое время, например, с фармацевтической компанией «Обновление». Кроме того, постоянно сотрудничаем с банками, компаниями «МегаФон», МТС. Например, «МегаФон» в этом году выделил транш на реализацию проекта по модернизации домов ребенка — 1,7 миллиона руб­лей. Сейчас в Новосибирске очень мало осталось регио­нальных благотворительных бюджетов, а федеральные компании, к сожалению, принимают решение в Москве — мы пода­ем здесь заявки, а они принимают там решения, дать или не дать денег. Но мы считаем, что будущее все же за частными пожертвованиями — сейчас их доля всего 20 процентов против 80 процентов, которые формируются за счет донорства крупного бизнеса», — комментирует директор «Солнечного города» Марина Аксенова.

Противоположная ситуация сложилась у «Созвездия сердец»: процентное соотношение выигрывают частные взносы, потому что политика фонда направлена на развитие именно этого направления — так можно обезопасить себя в кризисные для бизнеса времена. «Мы считаем, что это дает стабильность — мы уже не будем бояться того, что бюджеты компаний сократятся, и денег совсем не будет. Поэтому мы развиваем именно частные пожертвования. Для России это самый сложный путь, но в экономической перспективе он выгоден. Пока тревоги нет, но в то же время с октября фонды отмечают рост обращений за помощью от их подопечных — условия жизни ухудшились, людей сокращают, денег на лечение детей у них нет. Второй скачок — по письмам наших спонсоров видим, что идет сокращение бюджета. Если в Москве бюджеты еще остаются, то в регионах резко сокращаются. Мы видим, что следующий год будет напряженным. Кроме того, резко сократился размер государственных субсидий», — описывает ситуацию Маргарита Семикова. Подстроиться под эти условия движение планирует путем снижения количества подопечных — «потому что без денег ничего сделать не могут». «Или же будут больше давать материальные ресурсы — продукты, одежду. Но лекарства этим мы же оплатить не можем», — вздыхает она.

Несмотря на вовлеченность многих бизнесов, фонды все же вынуждены конкурировать между собой, а так как направленность у них может быть разная — помощь онкобольным детям, детям-сиротам или ветеранам войны — привлекать бюджеты становится сложно.

«Если говорить как циник, то легче всего привлекать деньги на больных детей — многие хотят дать ребенку хотя бы шанс на выздоровление. Сложнее всего привлекать деньги на оплату труда специалистов, результат работы которых иногда сложно доказать — психологи могут «вести» выпускника детского дома или замещающую семью, взявшую ребенка, несколько лет. Оценить работу специалиста сложно, но надо понимать, что это действительно важно», — уверяет Марина Аксенова.

Еще один способ выполнить социальный долг — создание на базе компании собственного благотворительного фонда. Один из примеров — фонд «Живи», помогающий детям с онкогематологическими заболеваниями, организованный бизнесменами: генеральным директором ОАО «Сибирская хлебная корпорация» Дмитрием Терешковым и президентом РАТМ Холдинга Эдуардом Тараном. Предприниматели уверены, несмотря на непростое для бизнеса время, границы благо­творительности расширяются. «Это становится почетным, соискатели считают необходимым указывать в своих резюме, что занимаются благотворительностью. Благотворительная помощь, без преувеличения, жизненно важна для тех, кому предназначена. Общество напрасно считает многие заболевания неизлечимыми. Здоровье можно купить за деньги, просто нужно, чтобы финансовая поддержка была адресной и поступила вовремя», — заявляет Эдуард Таран.

Некоторые компании сотрудничают только с одним фондом. Но на регулярной основе более крупный бизнес может позволить себе помогать сразу нескольким. Например, «БФК» взяла шефство над Областным центром помощи детям, оставшимся без попечения родителей, Ояшенским домом-интернатом для умственно отсталых детей, Специализированным домом ребенка № 1, медицинским центром для детей с ДЦП «Левобережье». Кроме этого, компания оказывает адресную помощь многодетным семьям и семьям с детьми-инвалидами и сотрудничает с общественной организацией «День аиста».

Двусторонний процесс

Несмотря на то, что предприниматели могут помогать сразу десяткам компаний, никаких преференций от государства для них нет — законодательно они были отменены около десяти лет назад. «Раньше были льготы по налогу на прибыль — если часть прибыли направлялась на благотворительность, она не облагалась налогом. Но потом это отменили, потому что этими преференциями злоупотребляли. Сейчас взносы делают из чистой прибыли уже после налогообложения. Пока такие законы не планируются, но мы ситуацию мониторим постоянно. С другой стороны, фонды могут получать гранты, правда, только в рамках целевых программ, но это стандартный вариант поддержки НКО, ничего нового тут нет. Кроме того, благотворительные взносы уже у получателей не облагаются налогом», — объясняет глава Сибирской юридической компании Сергей Карпекин.

По информации Маргариты Семиковой, законопроект, возвращающий налоговые льготы для компаний-доноров, «лежит в Госдуме второй или третий год».

Крупный бизнес, жертвующий средства, руководствуется некоторыми целями. Как правило, крупные компании не нуждаются в лишнем пиаре и выступают спонсорами тайно, прося фонды не разглашать информацию. Чаще благотворительность как инструмент маркетинга использует средний и малый бизнес — попросив напечатать на полиграфии логотип, они могут улучшить свою репутацию, привлечь новых клиентов. «Но в мелком бизнесе больше сказывается личный фактор, когда руководитель компании решает, что хочет помочь. Это и желание сделать добро, и желание привлечь к себе внимание», — рассуждает Семикова.

«Мотивация бывает разная. Я мечтаю, чтобы социальная ответственность стала традицией в России, но в наши скачко­образные годы об этом сложно говорить. Для нас не важно, что движет людьми — хочет ли компания прорекламировать себя, или же это чистая благотворительность. Как правило, привлечение средств — двусторонний процесс — если пять лет назад я первая выходила навстречу партнерам, обращалась за помощью, то сегодня «Солнечный город» — это уже бренд: к нам приходят, предлагают деньги, оставшиеся в бюджете на благотворительность. И им уже не важно, на какие проекты. Это такое шальное финансирование», — делится Марина Аксенова.