16 октября в Казахстане прошла встреча глав государств постсоветского пространства (правда, не все государства были представлены первыми лицами — так, от Украины, не заинтересованной в сотрудничестве с восточными соседями, был лишь поверенный в делах в Казахстане). Одной из основных тем саммита стала борьба с терроризмом. Владимир Путин рассказал коллегам об успехах российской операции в Сирии и напомнил им, что, уничтожая сирийских боевиков, Россия решает не только свои, но и проблемы соседей.
«По разным оценкам, на стороне ИГИЛ уже воюют от пяти до семи тысяч выходцев из России и других стран СНГ. И мы, конечно, не можем допустить, чтобы они полученный сегодня в Сирии опыт позднее применяли бы у нас дома» — заявил Владимир Путин. Если ориентироваться на слова министра иностранных дел Владимира Колокольцева, то получается, что из этих 5-7 тысяч россиян максимум 40% (министр говорил о 1,8 тысяч российских гастролеров в рядах ИГ). Остальные — это таджики, узбеки, киргизы, и даже граждане внешне благополучных Казахстана и Азербайджана. И эти государства тоже должны делать значимый вклад в общее дело ликвидации этих террористов за пределами своих границ. Собственно, Путин уже обрисовал контуры этого вклада. «Необходимо обеспечить эффективную деятельность антитеррористического центра СНГ, продолжать координировать работу спецслужб, осуществлять постоянный обмен информацией, — заявил российский президент. — Особенно важно внимательно следить за положением дел у внешних границ содружества».
В наиболее уязвимом положении сейчас, конечно, находятся страны Средней Азии, а особенно Таджикистан и Узбекистан. Они напрямую граничат с Афганистаном — нестабильным государством, где уже созданы ячейки ИГ, их тренировочные лагеря. Террористы разных мастей набирают все больше влияния и не скрывают планов по дальнейшей экспансии. Одна из их целей — прорваться в центрально-азиатский регион.
«Нам важно быть готовыми согласованно реагировать на такой сценарий», — заявил российский президент. В результате главы государств по итогам саммита подписали ряд документов оборонного характера. Например, утвердили концепцию военного сотрудничества до 2020 года, а также программу сотрудничества в укреплении пограничной безопасности на 2016-2020 годы. Последняя предусматривает возможность формирования группировки пограничных и иных ведомств для урегулирования кризисных ситуаций на границе. Возможно, российских пограничников вернут на таджикско-афганскую границу.
Усиление военно-политического сотрудничества между Россией и среднеазиатскими государствами, безусловно, дело важное и необходимое. Всем понятно, что, защищая среднеазиатские страны, Россия защищает прежде всего себя от дестабилизации мусульманских регионов страны и потоков беженцев с южной границы. Кроме того, угроза терроризма отрезвит некоторых среднеазиатских лидеров, которые с высоких трибун заявляли, что Россия им не нужна, что со своими проблемами они справляются сами как независимые и самодостаточные общества. Теперь, находясь под этой угрозой, они будут более дипломатичны как в своих высказываниях, так, возможно, и в своем отношении к представителям российского бизнеса. Если Москва правильно себя поведет, то историй с отжимом российских активов и шантажом бизнесменов будет гораздо меньше.
Однако проблема в том, что это военно-политическое сотрудничество хоть и усилит позиции России в странах Средней Азии, но не решает проблему защиты местных режимов от угроз, связанных с исламских радикализмом. А все потому, что основная угроза для режимов исходит не извне, а изнутри. ИГ — это не созданный американцами или саудовцами голем, а объективный процесс, связанный с запросом исламского мира на справедливую и понятную модель общественно-политического развития. К идеологии ИГ обращаются в тех странах, где население религиозно, государство неэффективно, а перспектив на светлое будущее нет.
Как видно, страны Средней Азии более чем подходят под эту матрицу. Светский проект Советской Средней Азии исчезает, и регион стремительно исламизируется, причем зачастую в радикальном ключе (духовные лидеры этого процесса зачастую либо вчерашние неофиты, либо обученные в радикальных ближневосточных учебных заведениях специалисты). В свою очередь, справедливости и надежды на развитие в этих странах особо не видно — местные власти погрязли в коррупции и не только не занимаются экономическим развитием региона, но и даже не могут сохранить постсоветскую промышленно-сельскохозяйственную базу (проблема безработицы решается за счет российского рынка неквалифицированной рабочей силы). Регион фактически ввергается назад в XIX век, и стабильность режима зиждется в основном на аппарате спецслужб.
Если Москва действительно хочет спасти страны Средней Азии и себя от угрозы со стороны международных исламистских группировок (уже даже не террористических), то ей необходимо принудить среднеазиатские режимы заняться государственным строительством. А также подтянуть к решению этой задачи Китай — Пекин, тоже заинтересованный в стабильности региона, хочет, как обычно, решить свои проблемы российскими руками. Совместное российско-китайское давление на режимы и одновременно предоставление возможностей для развития (через проекты Евразийской интеграции и Великого шелкового пути) может не только спасти Среднюю Азию от экстремизма, но и дать ей шанс на развитие, а не на дальнейшую деградацию и хаос.
Designed by