Выход в никуда

Правительство опубликовало долгожданный антикризисный план. Программу, с помощью которой Россия должна не просто выжить в кризисе, но и выйти из него посвежевшей и полной сил. Как Ершовский Иван из кипящего котла. Как Иона из чрева кита. Как… Впрочем, главный редактор «Финансовой газеты» Николай ВАРДУЛЬ внимательно прочитал программу и не нашел там ни Ивана, ни Ионы, ни даже кита, а только животный страх за сохранение своих постов. И невинное желание эти посты сохранить, потратив на это благое дело ресурсы всей страны. Да чего мелочиться, после нас даже потопа не будет.

Небывалый замах

Программу правительства имеет смысл анализировать только по одному критерию — насколько она адекватна кризису. Этим и займемся.

Кризис-то на дворе стоит небывалый за всю новейшую историю России. Не по прогнозам падения ВВП – бывало и хуже. Не по глубине ныряния цены нефти – бывало и ниже.

Во-первых, Россия в кризис погружается, а остальной мир из кризиса выходит. Во-вторых, кризису Россия противостоит в одиночку. Флагманы мировой экономики в лице развитых стран не только не помогают России выкарабкаться, наоборот, вниз сталкивают; нет у России и возможности опереться на международные кредитно-финансовые институты. Эти институты сами все и устроили.

Насколько специфике кризиса отвечает антикризисная программа? Ну, вообще-то, она тоже небывалая. Во всех предыдущих кризисах «программа» была одна: переждать, втянув голову в плечи, фазу низких цен на нефть, а дальше – хоть трава не расти. Сейчас у правительства есть настоящая антикризисная программа, это значит, что власть отдает себе отчет в том, что на этот раз быстро не пронесет, нужны огромные антикризисные усилия. Но тут и заканчиваются у меня хорошие слова. Отдавать-то она отдает, да кто ж у нее возьмет.

Правительство страусов

Чего в программе нет? Нет идей, как снять санкции с России. Это вроде как не наше дело, говорят чиновники от экономики. Это вон пусть президент, МИД страдают, голову ломают. Мы люди маленькие. Мы всего лишь за экономику отвечаем. Всего лишь.

Ну и глупо. Причина санкций, конечно, политическая, но их цель – нанесение все более мощного ущерба российской экономике. Экономисты в правительстве просто не имеют права умыть руки, следуя рекомендации министра экономического развития Алексея Улюкаева. Ее он выдвинул на последнем Гайдаровском форуме: надо быть «неэластичным» к внешнеэкономической среде. Причем сам же министр сказал, что в стране нет никакого развития. А министр есть. Может, если нет развития, тогда и министр не нужен?

Реагировать надо! Больше скажу, экономистам в правительстве надо каждый день сверлить головы политикам, чтобы те поняли: санкции отрезают Россию от будущего. Импортозамещение – это вынужденная мера, которая даже в случае успеха приведет к потерям самого невосполнимого ресурса – времени.

Идеи чучхе победили в Москве

Совершенно не исключено, что будущее России – отставание не только от европейских стран, но и от своих союзников по группе БРИКС. Альтернатива снижению санкционного давления – курс на КНДР и идеи чучхе (первый шаг к которым и есть «суверенная демократия»).

Так что же конкретно может сделать правительство?

Первое — выбирать адекватный ответ на санкции. Действовать по ветхозаветному принципу «зуб за зуб» заведомо неэффективно – у России «зубы» кончатся раньше. Устраивать истерики вроде продуктового эмбарго? Ах, вы так, а мы жрать не будем? Это значит, наносить огромный ущерб своей экономике. Пока радуются, что польские яблоки на ветках гнить остались. Потом поймут, сколько потеряла Польша, а сколько — Россия. Прав академик Абел Аганбегян, призывающий отменить продовольственные контрсанкции как таковые. Задача-то – нанести ущерб тем, кто вводит против нас санкции, но так, чтобы российская экономика не проигрывала, а выигрывала. Невозможно? Если думать мозгами страуса, как привыкли, тогда конечно.

Подкупить финнов, убрать Улюкаева

ЕС принимает решения консенсусом. При прошлом расширении санкций дольше других колебалась Финляндия. Уверен, ее сопротивление санкциям было бы гораздо более стойким, если бы Москва дала понять, что в ответ запретит вывоз круглого леса. Для Финляндии это реальный удар. Для России эта мера не вредна, а полезна: хватит мириться с тем, что наша древесина перерабатывается не на нашей территории, а в десятках километров за границей.

Второе – надо отдавать себе отчет в том, что импортозамещение по всему ряду товаров невозможно. Минэкономразвития готовит программу импортозамещения по 18 отраслям – от военной промышленности до производства швабр. Делать все – значит, не делать ничего. Необходимы приоритеты. Цель – максимально сократить потери времени в самых важных для России отраслях.

Третье – но, пожалуй, главное. Надо доказать политикам, что российская экономика остро нуждается в быстром мирном урегулировании на Украине. Это приоритетный российский национальный интерес. Когда политика отрывается от экономических возможностей и потребностей, это кончается трагически для государства и его граждан.

Бюджетные надои в коррупционное ведро

Теперь о том, что в программе есть. Главный антикризисный рычаг – ручной бюджет. Правом десятипроцентного сокращения лимитов бюджетных ассигнований Минфин уже пользуется (по поправкам, внесенным в Бюджетный кодекс осенью 2014 года). Антикризисная программа расширяет эти права, теперь правительство может сокращать федеральные расходы посредством корректировки заложенных в бюджет целевых программ.

Здесь же и главная загадка антикризисной программы. Она в том, что, с одной стороны, бюджетные расходы будут сокращать. Причем все, кроме, как утверждает правительство, военных, социальных и связанных с выполнением международных обязательств. Правда, если сокращать все расходы под одну гребенку (что удобно Минфину: так проще и быстрее), это вовсе не антикризисная политика. Последняя предполагает в большей мере сокращать те расходы, которые напрямую не связаны с поддержкой экономики, и сохранять, по возможности даже увеличивая, те, что работают на экономику. На деле у нас будет происходить прямо противоположный процесс – в первую очередь будут сокращены расходы на инвестиции.

Гуляй, рванина

Но это не вся загадка. При сокращении расходов правительственная программа, конечно, предполагает новые госрасходы. Цифры пляшут.

Игорь Шувалов называл президенту оценку допрасходов в 1,375 трлн рублей. Через пару дней появились цифры, уверенно превышающие 2 трлн рублей.

Суть разнобоя как раз в том, чтобы правительство сохраняло свободу рук.

Главное направление расходования антикризисных денег ясно – поддержка 27 банков. То, что банки необходимо удержать на плаву, вопросов не вызывает, в противном случае мало не покажется никому. В какой-то мере эта мера должна компенсировать российским банкам потерю внешних источников финансирования.

Но что кроме «двадцатисемибанкирщины»? Есть в программе замечательный блок, названный «дерегулированием бизнеса». Есть конкретные предложения, идея же в том, чтобы до 2017 года не принимать решений, которые явились бы новым давлением на бизнес. Нет, ну это же так здорово, что даже слеза наворачивается на глаза. Ну, наконец-то.

Но вот что странно и даже попахивает изощренным цинизмом. В тот самый день, когда программа правительства, включая «дерегулирование бизнеса», была одобрена президентом, Генпрокуратура начала рейд по сетевым ритейлерам, проверяя всю документацию, связанную с их внутренним ценообразованием. А МВД предложило ужесточить печально знаменитую статью УК о мошенничестве. Бизнес-омбудсмен Борис Титов многократно доказывал, что эта статья с «резиновым» составом преступления позволяет правоохранителям открывать и закрывать дела по своему усмотрению, то есть, выкачивать деньги из бизнесменов. Это ли не административное давление? Ах вы маркизы де Сады, ах вы затейники, ах вы вруны! Одной рукой, значит, обещаем, а другой затейничаем. Ну, на самом-то деле, даже не удивлен.

Трусливые боксеры

Но вернемся к собственно экономике. Программа предполагает предоставление госгарантий под инвестиции. Это хорошо. Но мало того, что механизм неясен и раздача, скорее всего, будет проходить в ручном режиме. Остается риторический вопрос: какие могут быть инвестиции в основной капитал при базисной ставке ЦБ, сниженной с 17 аж до 15%?

Это важнейший пункт. Если антикризисная программа не открывает инвестиционный кран, это не антикризисная программа. Антикризисная программа – это программа активного преодоления кризиса. Если вопрос об инвестициях провисает, то в лучшем случае речь идет только о том, как зажаться, сократить все и всех, и дожидаться, пока кризис сам пройдет. По сути, это то же самое, что делало правительство во все предыдущие кризисы – помогало экономике выжить, не более того. Но, повторю, тогда России были готовы помочь извне, сейчас все прямо наоборот. В этих условиях действовать как боксер, который добровольно ушел в угол ринга и только обороняется, отчаянно ожидая удара гонга, значит заранее выбросить на ринг полотенце.

Инвестиции – это именно преодоление кризиса. Откуда они придут? Точно не извне. Свой частный инвестор дезориентирован и скорее будет инвестировать в доллар, чем в расширение производства. «Непатриотично», но рационально. Не думаю, кстати, что патриотично прямым ходом идти к банкротству. Инвестиции, нравится нам это или нет, могут генерировать лишь госкомпании.

В связи с этим чрезвычайно настораживает появившаяся в СМИ информация о том, что правительство готово аннулировать уже принятые решения о выделении средств ФНБ на те или иные проекты, реализуемые госкомпаниями. Мотивировка – все, что было сделано до антикризисной программы, надо пересмотреть на предмет соответствия программе. Но нельзя вместе с водой выплескивать и ребенка.

Поддержать на плаву

Проекты, которые уже были одобрены, можно поделить на «семь пар чистых и семь пар нечистых». «Нечистые» — те, в которых главное не те проекты, на которые формально выделяются деньги ФНБ, а поддержание на плаву руководства самой госкомпании. К таким проектам имеет смысл отнестись настороженно, потому что, если политика компании привела ее к преддефолтному состоянию, сначала надо сменить политику. Иначе поддержка такой госкомпании будет проходить по бородатому анекдоту про суслика, который съедал урожай, с которым боролись, увеличивая посевы.

Но есть «чистые» проекты. Это, во-первых, проекты, за которые берется госкомпания, положение которой особых опасений не вызывает. А во-вторых, это инфраструктурные проекты, которые открывают новые горизонты и для последующих инвестиций частных инвесторов, для которых хорошая инфраструктура значит не меньше, чем благоприятный деловой климат и для развития новых отраслей, и для подъема целых территорий. Такие инвестиции остро нужны. Это и есть не выжидание, а активное преодоление кризиса. Этот путь пройден еще при преодолении Великой депрессии, но он актуален и сейчас.

Безинвестиционная «поддержка» экономики – это ее похороны.

А ведь все начиналось с ЮКОСа

И последнее. Сейчас российские гособлигации получают «мусорный» рейтинг. Продолжится и снижение рейтингов российских компаний. Рейтинги международных рейтинговых агентств встроены в технологию принятия инвестиционных решений любых крупных инвесторов. Можно сколько угодно говорить о политической ангажированности снижения рейтингов. Но при этом они логичны: кто отважится инвестировать в страну, против которой действуют широкие санкции?

Любопытно задать вопрос: когда в последний раз у России был «мусорный» рейтинг?

Ответ может кого-то удивить — в 2004-2005 годах. С одной стороны, тогда мы этого практически не заметили, все исправили растущие цены на нефть. Но есть и другая сторона. Тогда рейтинговые агентства тоже упирали на политические риски, но это были внутриполитические риски, связанные, в том числе, с российской судебной системой. Такова была реакция на «дело ЮКОСа». Но именно с этого дела начала ударно формироваться новая российская экономическая модель, лицо и ядро которой составляли наступающие на рынок госкомпании.

В определенном смысле это было торжество политики над экономикой. Прошло 10 лет. Теперь верх над экономикой берет не только внутренняя, но и внешняя политика, и мы можем оценить, сколько стоит такое торжество.