Что после выборов? Перед странами раскинулись заманчивые перспективы в военной, экономической и политической областях сотрудничества. Однако многие из них являются иллюзией.
Да, по некоторым данным, в первой половине 2016 года ожидается поставка в ИРИ российских комплексов С-300. Кремль должен был передать эти комплексы еще по соглашению 2007 года, однако заморозил сделку из-за международных санкций против Ирана. Сейчас же Москва исполняет свои обязательства, и иранский министр обороны Хосейн Дехган говорит о «поворотном моменте по военному сотрудничеству с Россией». По его словам, Иран готов к заключению новых оборонных контрактов с Москвой (сейчас они прорабатываются). Однако опять же — у кого Иран может еще купить современное недорогое оружие, да еще и обкатанное в ближневосточных условиях? Кремль является оптимальным партнером для Тегерана в военной сфере.
Чего не скажешь, кстати, об экономическом сотрудничестве. Эксперты пишут о возможном начале больших реформ в Иране после победы на недавних парламентских выборах (первых после снятия санкций) «блока реформаторов». Однако, во-первых, они не победили. Реформаторы взяли 30 из 30 мандатов, разыгрываемых в Тегеране, однако Иран — это не только городской средний класс. Это деревня и малообразованные люди, которые голосуют за ультраконсерваторов. Которые и получили половину мест в Меджлисе (а после проведения второго тура, где разыграют еще часть мандатов, они увеличат свою долю). Реформаторам досталось лишь около трети. Во-вторых, даже если в Иране и начнутся реформы, которые дадут возможность заработать иностранным компаниям, российских среди них будет немного. Пока Москву кормят разговорами о больших контрактах, президент Роухани летит в Париж и Рим заключать эти контракты, а глава Китая прилетает подписывать соответствующие документы в Тегеран. Кремлю придется осознать тот факт, что выход Ирана из-под санкций лишь усложнил ей доступ на иранский рынок.
Перспектива же политического сотрудничества между двумя странами имеет простор для вариантов и даже фантазий. Сейчас основным проектом двух стран является спасение Сирии от исламистов, радикалов, Турции и Саудовской Аравии, и Иран не намерен сворачивать этот проект. В отличие от той же России, иранские «либералы» не призывают похоронить национальные интересы страны ради смены режима, так что для Хасана Роухани режим Асада такой же союзник, как и для Али Хаменеи. Да, Иран не будет отправлять полноценный экспедиционный корпус в Сирию, предпочитая как и раньше опираться на отряды КСИР, иракские ополчения и Хезболлу. Тегерану не нужен свой Афганистан, который он неизбежно получит после ввода войск — все прекрасно понимают, что в этом случае сирийская гражданская война превратится в шиитско-суннитскую со всеми вытекающими. И Москва с пониманием относится к иранским ограничениям. Тем более что реализация совместного сирийского проекта идет достаточно успешно. Россия бомбит позиции противников Асада, Иран поставляет живую силу для военной операции (шиитские отряды из Ирака, подразделения КСИР, Хезболлу). Но где еще на том же Ближнем Востоке обе страны могут действовать совместно?
Казалось бы, ответ лежит на поверхности: они могут действовать против общих врагов в лице Турции и КСА.
Не такие уж и враги
У Кремля, как известно, крайне сложные отношения с Анкарой — Турция бомбит позиции сирийской армии, а также разыгрывает антироссийские партии на Кавказе и в Крыму. Иранцы к туркам тоже теплых чувств не питают — и дело даже не в историческом противостоянии двух цивилизаций, а в том, что Эрдоган является одним из самых ярых сторонников свержения Башара Асада. И продолжает придерживаться этой линии даже после того, как США от нее фактически отказались. Кроме того, попытка турецкого президента раскачать ситуацию на Кавказе не может не беспокоить иранцев — у них в Армении свои интересы, а кроме того, Тегеран слишком занят решением вопросов на востоке и не хотел бы отвлекать ресурсы на северные дела.
Что же касается Саудовской Аравии, то Москву не может раздражать регулярные попытки Эр-Рияда дискредитировать действия России в Сирии. Эр-Рияд обвиняет Москву в срыве перемирия (об этом заявил министр иностранных дел КСА Адель аль-Джубейр), в этнических чистках в северных сирийских провинциях, в поддержке терроризма. Скоро скажут, что часовню в XIV веке тоже Путин развалил. Иранцев же саудовцы не просто раздражают — они являются его экзистенциальным врагом. Эр-Рияд фактически ведет с Тегераном войну на периферии — в Йемене, Ираке и той же Сирии. И весьма вероятно, что иранцы желали бы вовлечения России в сдерживание Турции (вплоть до российско-турецких военных столкновений на сирийской территории) и конфликт с Саудовской Аравией. Например, через более активную дипломатическую поддержку Москвой йеменских хуситов, которые незаметно для составителей передовиц мировых СМИ успешно воюют против саудовской армии в Йемене. И делать это будут как консерваторы, так и реформаторы. У них могут быть различия в идеологических вопросах, но все они прекрасно понимают, что Иран фактически окружен враждебными ему государствами, и права на сдачу интересов у него нет.
Вот только нужно ли России участвовать в этих иранских проектах? Да, на первый взгляд совместные действия против Турции имеют определенный смысл, вот только дело в том, что конфликт с Анкарой не входит в планы Кремля. У России проблемы с Эрдоганом, и Москва надеется на то, что отношения с Турецкой республикой еще удастся нормализовать в интересах обеих сторон. Слишком много уж общих интересов у двух стран. А что же касается Саудовской Аравии, то ее проблемы с Ираном — не российские проблемы. Кремль не должен повторять ошибки США и глубоко влезать в дрязги ближневосточных держав. Ему нужно лишь использовать их в собственных интересах. Ведь если Россия будет формально находится над ирано-саудовским конфликтом, то КСА будет пытаться завоевать российское расположение или хотя бы нейтралитет в нем через различные уступки, например в вопросе заморозки объемов добычи нефти.
Безусловно, Иран является важным и нужным партнером для России, как и Москва для Тегерана. Однако нужно говорить именно о партнерстве — ни о какой дружбе или братских отношенях не может идти и речи. Ближний Восток сантиментов не прощает, а уважает лишь силу, решительность и непоколебимость в защите собственных интересов. То есть качества, которые Россия демонстриртрует в Сирии.
Designed by