18 марта Россия подписала Договор о союзничестве и интеграции с Южной Осетией. Договор заключен сроком на 25 лет с возможностью продления на десятилетние периоды. По словам пресс-секретаря Владимира Путина Дмитрия Пескова, «формирование общего пространства обороны и безопасности, свободное пересечение границы, сотрудничество по линии МВД, упрощение процедуры российского гражданства и социальную составляющую, в том числе вопросы пенсий». Кроме того, соглашение подразумевает определенный уровень экономического взаимодействия. «Уверен, что сейчас, в условиях санкционного давления, агропроизводители Южной Осетии, конечно же, смогут расширить свое присутствие на российском рынке», — заявил Владимир Путин после подписания соглашения.
Мировое сообщество отреагировало на заключение этого договора весьма предсказуемо. «Ни это соглашение, ни то, что было подписано с Абхазией в ноябре 2014 года, не имеет силу международного соглашения,- заявила представитель Госдепа Джен Псаки. — Мы продолжаем поддерживать независимость, суверенитет Грузии и ее территориальную целостность». В Тбилиси считают аналогично. «Цхинвальский регион — неотъемлемая часть Грузии и не представляет собой независимый субъект международного права», — заявили в грузинском МИД. Грузинские представители даже подняли этот вопрос на очередном раунде Женевских консультаций, чем, по словам замминистра иностранных дел России Григория Карасина, спровоцировали скандал. «Любые попытки грузинских представителей фактически вернуть ситуацию к августу 2008 года и поставить под сомнение право Южной Осетии и Абхазии выстраивать самостоятельные отношения с соседями, в том числе с Российской Федерацией, и с другими странами, просто недопустимы и мириться с этим мы не будем на этих консультациях», — пояснил он.
Между тем, бурная реакция грузинской стороны определяется не только собственными негативным отношением к договору (все прекрасно знали, что он будет подписан), но и внутриполитическим подтекстом. Правящая «Грузинская мечта» фактически балансирует между двух огней: с одной стороны, она пытается наладить отношения с Москвой, а с другой — защититься от критики со стороны оппозиции из «Единого Национального Движения», обвиняющего «мечтателей» чуть ли в сдаче страны «российским оккупантам». В ближайшем времени в Тбилиси пройдет оппозиционный митинг, где «националы» безусловно вспомнят и о российско-югоосетинском соглашении. Грузинская оппозиция называет это соглашение первым шагом на пути вхождения Южной Осетии в состав России. И даже находит в дате 18 марта определенный символизм — в этот день был подписан договор о присоединении к России Крыма и Севастополя.
Однако если смотреть с государственнической точки зрения, в какой-то степени это соглашение (как и, в общем-то, российско-абхазское, заключенное в ноябре 2014 года) стало важным для Тбилиси элементом российско-грузинского диалога. Ни для кого не секрет, что Цхинвал и Сухум крайне подозрительно воспринимают любой прогресс в отношениях между Москвой и Тбилиси — они опасаются, что Россия просто в какой-то момент пожертвует ими. Грузинские власти считают влияние этих страхов на процесс принятия решений в Москве преувеличенным, однако это не так — по разным причинам власти данных республик так и не превратились в российских марионеток, мнение которых можно не брать в расчет. Нынешние же договоры станут своего рода гарантией со стороны России Южной Осетии и Абхазии, снизят их обеспокоенность развитием российско-грузинских отношений. «Статус союзника Российской Федерации в совокупности с формированием общего оборонного пространства для Республики Южная Осетия обеспечивает максимально возможные гарантии государственного суверенитета и безопасности, укрепления международных позиций, продвижения признания независимой республики и перспективы устойчивого социально-экономического развития», — говорит Леонид Тибилов.
В Тбилиси, впрочем, все еще надеются решить вопрос реинтеграции Южной Осетии в свой состав. Правда, не военным путем, а гуманитарно-экономическим. С точки зрения инфраструктуры Цхинвал связан скорее с Грузией, чем с Северной Осетией, и если делать упор на развитие экономических взаимоотношений а также на гуманитарные вопросы (образование и медицинское обслуживание для осетин на грузинской территории), то в какой-то момент, считают в Грузии, проблемы в двухсторонних отношениях забудутся и Южная Осетия будет не против вернуться в состав грузинского государства. Именно данной стратегии Грузия следовала до 2006 года, и достигла определенных успехов. Однако затем Саакашвили не стал, по словам местных политологов, ждать пока яблоко дозреет, перешел на путь эскалации, и тем самым перечеркнул все предыдущие достижения в вопросе реинтеграции Южной Осетии. И теперь грузинским властям нужно начинать все сначала — однако в куда худших начальных условиях, после войны и признания Россией независимости этой республики. В Тбилиси считают, что для успешной реинтеграции им вполне хватит если уж не согласия, то по крайней мере невмешательства России в этот процесс (на что они постоянно упирают в разговорах с российскими политиками и политологами). В Москве же уверяют, что и без того не мешают процессу, и что основным препятствием на пути возобновления диалога между Южной Осетией и Грузией является серьезное недоверие одной стороны к намерениям другой. И для преодоления этого недоверия грузинской стороне, возможно, нужно сделать какой-то радикальный шаг. Как вариант признать независимость Южной Осетии и вести с ней диалог как с независимым государством (пусть даже с точки зрения численности населения и структуры экономики оно достаточно слабое и чересчур зависимое от России). И уже затем, сняв вопрос недоверия, дать экономике делать свое дело.
Designed by